«Часть будущего можно увидеть на ладонях настоящего»: пророчество Чапека и Замятина, отображенное в их романах

Как-то в далёком 1920 году чешский писатель Карел Чапек обратился за советом к своему старшему брату, художнику Йозефу Чапеку.

Карел писал пьесу об искусственных работниках, но не мог придумать им название. «Я хотел назвать их лабораторами, но это звучит как-то напыщенно»,– сказал он Йозефу. «Тогда назови их роботами», – ответил Йозеф, не отрываясь от своего холста.

В то же самое время в Петрограде работал над своим романом Евгений Замятин, и в нём описывалась высокотехнологичная диктатура будущего.

Фактически оба культовых автора писали о человеческой природе и о реальных ужасах, которые могут породить передовые технологии. И обе работы в 2021 отмечают столетний юбилей.

Чапек опубликовал свою пьесу «RUR» в 1920, а впервые она была сыграна в январе 1921. Евгений Замятин же представил рукопись своего романа «Мы» в 1921, но написан он был годом ранее, а опубликован только в 1924.

Тем не менее, 1921 стал их официальной совместной датой рождения и, следовательно, годом, когда появилось слово «робот» и концепция высокотехнологичной антиутопии. Как писал Чапек в 1920, «какую-то часть будущего всегда можно прочитать на ладонях настоящего».

Пьеса «RUR»

RUR расшифровывается как «универсальные роботы Россума». Пьеса Чапека, «отчасти о науке, отчасти о правде»,– это история Франкенштейна в эпоху массового производства.

Роботы Россума – биоинженерные искусственные люди, практически неотличимые от настоящих, выполняют большую часть работы в мире, чтобы их хозяева могли отдыхать.

Очевидно, что в результате всё идёт не так. Люди становятся ленивыми, затем бесплодными, а роботы в это время планируют революцию.

Пьеса сразу же завоевала международное признание, а к 1923 она была переведена на 30 языков и поставлена в Вест-Энде и на Бродвее. Она также стала и первым радиоспектаклем на BBC в 1927, и первым научно-фантастическим фильмом, показанным по телевидению в 1938.

Роман «Мы»

«Мы» – ещё один знаковый роман того времени. И Джек Лондон, и Герберт Уэллс уже делали попытки написать антиутопические романы, но Замятин был первым, кто смог довольно чётко сформулировать концепцию будущего в своём произведении.

Действие романа происходит в Едином Государстве, где всё – от работы до интимных связей и музыки – жёстко регламентировано и упорядочено.

Люди или «нумеры» в единой униформе обозначены цифрами, и за всеми наблюдают Хранители под командованием диктатора, именуемого Благодетелем. Главный герой, послушный инженер D-530, увлекается харизматичной женщиной-диссидентом по имени I-330, и она вовлекает его в подпольное революционное движение.

Однако повстанцы терпят поражение, I-330 казнена, а D-530 подвергнут «Великой Операции», а фактически лоботомии, после которой «нумер» превращается просто в биологическую машину.

Жизни людей, создавших эти произведения

Чапек и Замятин родились с разницей в шесть лет и умерли с разницей в два года, незадолго до Второй мировой войны. Они были потрясающими мыслителями необычайного ума и смелости, писавшими пьесы, романы, рассказы, переводы и публицистику.

Они рано осознали опасность тоталитаризма, и оба были в конце концов им же и уничтожены. Написанные ими знаковые произведения повлияли на их жизнь, но совершенно по-разному. Пьеса «RUR» сделала Чапека литературной звездой, а роман «Мы» превратил Замятина в изгоя.

Евгений Иванович Замятин родился в 1884 в городе Лебедянь, в 400 км к югу от Москвы. Отец его был православным священником, а мать – музыкантом.

Замятин окончил школу в 1902 с золотой медалью и поступил учиться кораблестроительному делу в Санкт-Петербургский политехнический институт, где примкнул к большевикам.

«Я всегда искал новизны, разнообразия, опасностей – иначе жизнь казалась бы слишком холодной, слишком пустой», – сказал он своей будущей жене в 1906.

Карел Чапек родился в 1890 в чешской деревушке, на территории, которая тогда принадлежала Австро-Венгрии. Перенесённая в детстве скарлатина привела к развитию болезни Бехтерева, форме артрита, вызывающей хронические боли в спине, головные боли и сутулость. Чапек ходил с тростью и не мог повернуть голову.

Он унаследовал прагматизм и любознательность от отца, деревенского врача, а «романтическую чувствительность» и «фантастичность» – от матери.

В 1905 году Чапека исключили из школы за принадлежность к подпольному обществу сторонников независимости, но юноша продолжил изучать литературу в Берлине и Париже.

Примерно в то же время, когда Чапека выгнали из школы, Замятин был впервые арестован царской тайной полицией. Он просидел в одиночной камере три месяца, и этот опыт лёг в основу его первого рассказа «Один».

Когда Замятина вновь арестовали в 1911 и выслали из Петербурга в Лахту, он начал писать романы.

«Если я и значу что-либо в русской литературе, то этим я обязан петербургской тайной полиции», – как-то пошутил писатель в автобиографическом очерке.

Когда началась Первая мировая война, Чапек был освобождён от военной службы. Он продолжил учёбу и окончил Пражский университет со степенью доктора философии в 1915. Замятин же с его ценными знаниями инженера в 1916 был отправлен властями в Ньюкасл, где проектировал ледоколы для российского флота. Писатель вернулся в Петербург в 1917, как раз перед революцией.

Вымышленные революции

Вымышленные революции выглядят у писателей по-разному. Роботы Чапека свергают своих человеческих хозяев, а повстанцы Замятина терпят поражение от новых технологий – но в обоих случаях машины побеждают.

Замятин ещё тогда предупреждал о риске того, что в России одна тирания сменится другой, но, как и Чапек, он также высмеивал капиталистические инновации, делающие людей «похожими на машины».

Как он объяснил в интервью 1932: «Этот роман – предупреждение против двойной опасности, которая угрожает человечеству: гипертрофированной мощи машин и гипертрофированной мощи государства».

После поражения Австро-Венгрии в октябре 1918 Чехословакия стала независимым государством.

«Это была революция, в которой не было пролито ни капли крови, в которой не было разбито даже окно», – с гордостью писал Чапек. Он стал литературной знаменитостью номер один в своей молодой стране.

Замятин же написал в 1918, что «революция, одержав победу, не избежала общего правила: она превратилась в мещанство. А что больше всего ненавидит каждый мещанин? Любого бунтаря, который смеет думать иначе, чем он».

Такие взгляды неизбежно сделали писателя непопулярным при новом режиме. Замятин дважды арестовывался — в 1919 и 1922.

Чапек был близким другом Томаша Масарика, первого президента Чехословакии, чьё правительство он считал гуманным и демократическим промежуточным звеном между крайностями коммунизма и фашизма.

В 1924 он написал эссе «Почему я не коммунист?», в котором утверждал, что коммунистов на самом деле интересовали люди не как личности, а только как революционные массы.

У Замятина, жившего в однопартийном государстве, всё было сложнее. Когда Ленина сменил Сталин, письма писателя стали подвергаться цензуре, его не печатали, а издания и издательства, в которых он работал, были закрыты.

В 1925 Замятину объявили, что роман «Мы» в СССР публиковаться не будет. В 1931 писатель с женой навсегда покинул страну и обосновался в Париже, где шесть лет спустя его не стало из-за сердечного приступа.

Карьера Чапека в это время набирала обороты. Он неоднократно номинировался на Нобелевскую премию по литературе, а сам Герберт Уэллс просил его стать президентом международной писательской группы PEN.

В 1936 писатель создал роман «Война с саламандрами» с сатирой на национализм, колониализм, милитаризм и расизм.

Чапек объясняет, как придёт конец нашему миру: «Никакой космической катастрофы, только государственные, официальные, экономические и другие причины… мы все несём за это ответственность».

Аналогичное послание содержится и в его пьесе 1937 года «Белая болезнь», в которой воинственно настроенная толпа уничтожает единственное противоядие от пандемии, что неминуемо приведёт к уничтожению людей.

В октябре 1938 Мюнхенский сговор между Великобританией, Францией и Германией фактически раздробил на части страну Чапека, и он написал своему другу Фердинанду Перутке:

«Мой мир умер. Я не вижу больше смысла писать».

Несмотря на доносы и угрозы, Чапек отказался покидать родину, хотя гестапо внесло его в список людей, подлежащих аресту после вторжения в Чехословакию. Когда в марте 1939 нацисты пришли за писателем, они опоздали. Чапека не стало от пневмонии в декабре 1938, на Рождество.